4 июня 1941 года моей бабушке, Балакиревой Антонине Ивановне, исполнилось ровно 10 лет. Бабушкиного отца, Жукова Ивана Васильевича, взяли за год до войны на военный завод в Прибалтику, но домой так и не вернулся. В первый год войны погиб на фронте. В войну бабушкиной семье, как и всем в деревне, приходилось трудно. Бабушкина мама, Жукова Нина Ивановна, работала в колхозе бригадиром в поле. Старшей дочери (моей бабушке) приходилось выполнять работу по дому, ухаживать за скотом., следить за младшими, а их было двое.
В деревне было 16 домов, и все мужчины, кроме старичков, ушли на фронт. И эти старички и женщины по-прежнему засевали поля, собирали урожай, жали рожь серпами, косили травы косами. Им помогали дети. о обеспечивали кормом колхозные стада коров, лошадей. Труд был ручным. Собранный осенью урожай шел на фронт. «Все для фронта, все для победы!» - лозунг того времени. Н а заработанные трудодни давали самую милость. На большую семью в сельском совете давали 1 хлебную карточку (400 гр. хлеба в день). Каким вкусным казался кусочек этого хлеба! Зимой ребятишки ходили в село за семь верст от дома полями, лесами. Был в школе приусадебный участок. Но выращивали только капусту и картофель. И в большую перемену все бежали есть щи, сваренные из кислой капусты без кусочка хлеба. После такого обеда больше еще хотелось есть, многие ребята из-за дальних дорог не выдерживали. И закончив 1-2 класса, бросали учебу. А двое учеников (4 и 7 класса) из бабушкиной деревни умерли от туберкулеза легких. Бабушкина младшая сестра (ей было три года) заболела брюшным тифом, долго лежала в больнице, а осле чего часто болела и рано умерла.
Все ждали весточек с фронта. Они приходили очень редко, а потом никто уже не получал ни писем, ни похоронок. Летом с нетерпением ждали, когда приедет цыганский табор. А когда цыгане приезжали, бежали им на встречу старый и малый. Женщины несли все последнее, чтобы погадали. И гадалки не скупились на обман, называли даже время возвращения с фронта мужа и сына. Но во всей деревне вернулись из плена истощенные только двое. Они погибли, другие пропали без вести.
Зато после окончания войны привезли в деревню пленных немцев. Это были совсем молодые ребята, не грозные враги, а жалкие. Никто из них, кроме конвоира, не говорил по-русски. А тот, придя к кому-нибудь в дом, чтобы обменять селедку на овощи, говорил: «Гитлер капут!»